This discussion of Xi father and son and Xi’s difficult task of changing Chinese elites seduced by the market economy and moving them back to the path of patriotism and ideological righteousness is by Russian journalist Yuri Tavrovsky.
Yuri Vadimovich Tavrovsky (born August 11, 1949, Dnepropetrovsk) is a Soviet and Russian orientalist, journalist and traveler. For 50 years he has been studying, visiting and describing East Asian countries. In the 2015-2017s, he made a series of trips along the entire Chinese section of the New Silk Road – from Lianyungang on the Yellow Sea coast to Khorgos on the border with Kazakhstan. He visited Vietnam and Indonesia, Burma and Cambodia, Malaysia and Singapore, Thailand and the Philippines. In the 1980s he worked as a correspondent of Novoe Vremya magazine in Japan and toured the country from Hokkaido to Okinawa. He is the author of several books on China and Japan, numerous articles both on the traditional components of Chinese and Japanese civilizations and on contemporary political and economic processes in those countries and in Eurasia as a whole.
From Russian language Wikipedia article Tavrovsky, Yuri Vadimovich
In the translation below, I used DeepL with Chrome browser extension and ChatGPT for machine translation. I added Chinese characters and URL references at some places in the text. Where the Chinese language Wikipedia article seemed better, I ran that URL through Google Translate to get a machine translation of the reference.
China’s Elites: Changing the Unchanging
Китайские элиты: изменения неизменного
The creation of a symbiosis of great teachings into a new national ideology, already dubbed “Xi Jinping Thought”
June 27, 2023
Chinese elites have long attracted attention. Few doubt that it is the changing generations of the elite that have ensured the stability of nearly five thousand years of Chinese civilization. No catastrophes and hardships could destroy the “matrix” of “signature” style, traditional philosophical teachings and confidence in the superiority of the Middle Kingdom. No conquests by less developed “barbarians” or invasions by “civilized nations” could displace this “matrix” from the Chinese nation, and especially from its elite. When in contact with developed civilizations, the Chinese borrowed useful elements from them and applied them to their own needs. This was the case with Buddhism from India, with Turkic methods of warfare, with Mongolian administrative norms, with the Soviet model of socialism, and with the American liberal-capitalist system.
The story of “ganbu”
The formation of a new, “red elite” began in the bowels of the Chinese Communist Party soon after its formation in 1921. Party educational institutions emerged as early as the late 1920s in the Soviet areas of Central and Eastern China, which numbered up to 100 million inhabitants. After the defeat of the Communists in these areas by the Kuomintang and their flight to the Northwest, Party schools resumed their activities, and Mao Zedong became rector of the Central School in Yan’an. Dozens of young and promising figures were educated in Moscow at the Communist University of the Workers of the East and Sun Yat-Sen University and at military academies.
The role of the newly formed “red elite” increased dramatically after the CPC came to power in 1949. This elite was called “ganbu“ (“cadre workers”). According to the tradition of the imperial official class, they were divided into grades, on which their salaries and other benefits depended. The Ganbu gradually exchanged their watsuits and cotton pants in protective colors for suits, wore hats and gabardine coats, got used to riding in limousines and living in state-owned villas. The lack of education was made up for by the accelerated training at the Party School of the CPC Central Committee, which had been relocated to the Summer Palace Park. With the help of Soviet advisors, another leading training center for Party and state leaders, the People’s University– Renmin University of China, was established. A whole system of higher military educational institutions, branch and provincial institutes emerged. The new elite, which was taking shape before our eyes, remained in its majority sincerely committed to the high communist ideals, striving to make life easier for ordinary people, and was very patriotic.
Unfortunately, the hard-earned first generation of the Communist elite was largely eliminated in the course of the “Cultural Revolution”. The hardest blows were inflicted precisely on the veterans of the Civil War who had occupied key positions and who had studied in the Soviet Union.
After Mao Zedong’s death in 1976, the creation of a new elite began. The Organization Department of the CPC Central Committee was again in charge of selecting cadres to replace Mao Zedong’s narrow circle of henchmen. In fact, Mao Zedong’s disbanded CPC central apparatus was formed from both exiled and imprisoned veterans and nominees of the Cultural Revolution. This duality was reflected in the selection of personnel at all levels. The almighty Deng Xiaoping, Chen Yun, Ye Jianying and other “old men” were sympathetic to provincial activists who dared to “go against the flow. Thus, the general secretaries of the Central Committee were first Hu Yaobang and then Zhao Ziyang, who succeeded him. As party leaders in major provinces, they supported peasants who began to dissolve the Maoist “people’s communes” and take land for family use.
Successful implementation of Party decisions began to play a growing role in deciding the fate of cadres. It went so far as to admit successful businessmen to the Party, in accordance with General Secretary Jiang Zemin‘s directive. It was necessary to adopt changes in the Communist Party’s charter in 2002. The elite was becoming not only “red,” but also national.
The meritocratic principle came to dominate through coincidence with the traditional mechanism of “talent promotion,” which had existed in imperial China for nearly two thousand years. As early as 124 B.C., on the advice of his Confucian ministers, Emperor Wu Di (the Warrior) founded the “Great Doctrine,” a special institution for the selection through examinations and further training of talented young people. Gradually, a system emerged for selecting talented people and recruiting them into the civil service. This system, called “keju” 科舉, consisted of examinations at several levels, from the county to the capital. It served as a “personnel elevator” that allowed provincials and commoners to occupy key positions in the capital and even at the court of the Son of Heaven.
People from different provinces spoke their own dialects, which were often incomprehensible to speakers of other Chinese “languages. We had to develop a common language of officials “guanhua” 官話 on the basis of the capital’s pronunciation. The problem is not so acute now, but the current common language “putonghua” 普通話 is still not always understandable in remote provinces, even to high-ranking cadres. Proficiency in the written and spoken common Chinese language is an important requirement in examinations for promotion to the party line and admission to the civil service. It is worth noting that Mao Zedong spoke in his native dialect of Hunan province, a dialect little understood in other parts of the Middle Kingdom. Xi Jinping, on the other hand, speaks impeccable Mandarin.
After the return to normal life, there were peculiarities associated with China’s reorientation toward Western countries in accordance with Deng Xiaoping’s policy of creating a “united front against Soviet hegemony. Many students enrolled in universities and special educational institutions in the United States, Canada, Australia, Japan and other countries. The number of Chinese students at U.S. universities sometimes exceeded 300,000. Among them were family members of Politburo members, including Xi Jinping’s daughter. Even in the current difficult times for Sino-US relations, the number of American student visas for Chinese citizens exceeded 100,000 in 2022.
A janitor with a Mauser
The fate of China’s elites is vividly illustrated by the example of a father and son from the same family. Xi Zhongxun 习仲勋 the father and Xi Jinping 习近平 his son went through ups and downs, sometimes risking their lives, but they occupied a prominent place in the history of the Middle Kingdom.
Like many other founders of the People’s Republic of China, Xi Zhongxun was born into a peasant family and grew up in the vicinity of the town of Fupin in the Shanxi province of northwestern China. He was born in 1913 and started attending elementary school at the age of seven, where he received both traditional Confucian education and the rudiments of “Western knowledge.” At the age of 13, as a student of a middle school, he joined the Communist Youth League, and soon after, at the age of fifteen, he was arrested and imprisoned for participating in a demonstration. Upon his release, he became a member of the Communist Party and a professional revolutionary.
As per the Party’s instructions, Xi Zhongxun joined the KMT Nationalist Army in order to establish communist cells within it. He carried out that mission and in 1932, an uprising took place. Along with a group of comrades, Xi Zhongxun merged with other small squads of soldiers and guerrillas and became the party secretary of a small Soviet district.
At that time, the Communist Party’s strategy was to create base areas. This tactic proved successful in the northwest, and by 1935, Liu Zhidan and Xi Zhongxun managed to establish the Shensi-Gansu Border Region (22 counties) based on liberated areas in two neighboring provinces. Despite his youth, the twenty-year-old Xi Zhongxun assumed the position of the chairman of the regional government.
In central China, the communists had less success. Forced to retreat with battles from their base areas in Jiangxi province by Chiang Kai-shek’s troops, the Red Army soldiers under the leadership of Mao Zedong, Zhu De, and Zhou Enlai had to traverse the entire country. This march became known in history as the “Long March.” Over the course of 370 days, from October 1934 to October 1935, the soldiers covered a distance of 9,000 kilometers. Out of the 100,000 participants, only eight thousand reached the fortified base of Liu Zhidan and Xi Zhongxun. There, an entire cave city was created, from where Mao led the communists until 1947.
Liu Zhidan and Xi Zhongsun saved Mao Zedong, but he also saved his saviors. Among the communists in the region, there was an ideological struggle that sometimes led to life-or-death conflicts. Both sides were accused of being “counter-revolutionaries,” “deserters,” and “capitulators,” and were subjected to trials and executions. Liu Zhidan and other commanders were criticized by the “fighters for ideological purity” who had arrived from the Shanghai underground, and they were sentenced to death. However, Mao Zedong, who had become the leader of the Communists, appeared with his detachment. The decisions of the outsider commissioners were overturned. Liu Zhidan and Xi Zhongsun once again became respected comrades. But Mao Zedong, who had seized power, viewed influential figures with suspicion and soon sent Liu Zhidan’s detachment to fight against the local “militarist” Yan Xishan. In February 1936, the partisan hero perished.
Xi Zhongxun was luckier
He continued his career, holding more and more positions in the CCP. But his main concern was how to feed the rapidly growing armed forces, the political leadership led by Mao Zedong, Party schools and military schools, revolutionary newspapers, and song and dance ensembles. The chairman of the government was in charge of everything. Understanding local realities, this native of Shaanxi had to fend off the insistent advice of theorists of Marxism-Leninism to dispossess prosperous peasants and deal with the large landowners. He insisted on lowering rents and interest rates, which helped farmers increase food production.
However, the “Yan’an quartermaster” had to deal with other matters as well. In March 1947, Yan’an was invaded by Kuomintang troops. Xi Zhongxun picks up his Mauser again and stands as political commissar next to the then famous commander Peng Dehuai. A series of battles leads to the liberation of Yan’an and the taking of all of Northwest China under Communist Party control.
After the proclamation of the PRC on October 1, 1949, the Party leadership decided to include Xi Zhongxun in the leadership of the Northwest Bureau of the Central Committee. His area of responsibility included not only the provinces of Shaanxi, Gansu and Ningxia, well known to him, but also vast neighboring territories inhabited by restless national and religious minorities. The young leader put the Mauser aside and found peaceful solutions. He secured the mediation of highly respected religious figures, freed rebel ringleaders who had already been captured and achieved pacification without “class struggle.
From the mountain caves to the palaces of the forbidden city
In September 1952, Xi received an unexpected assignment as head of the propaganda department of the CPC Central Committee. Together with his wife, he was lodged in Zhongnanhai, the southwestern corner of the Forbidden City, which had served as the seat of the Son of Heaven until 1911. It was there that Xi Jinping was born on June 15, 1953, where he was placed in a special nursery, then a special kindergarten and then a special school.
Those who retained ties with Mao Zedong’s closest associates immediately assumed high positions in Beijing. Division commanders became secretaries of provincial party committees, entering unfamiliar big cities to govern them as best they could, because most of the former officials had fled to Taiwan. China, like the fairy phoenix, was rising from its ashes. The goals of the First Five-Year Plan had been met and exceeded. The heavy industry and mechanical engineering were setting new records: China began to meet 60% of its demand for machinery. Industries which had not previously existed – automobile, tractor, aircraft, military industry – appeared. In 1953-1956 there were agreements on assistance in reconstruction and construction of 156 large industrial objects. Thousands of highly qualified Soviet experts to become advisers in almost all spheres of life in the PRC. In turn, thousands of students came to Soviet universities, and hundreds of Chinese technicians improved their skills at our factories and design bureaus. In 1959, Vice Premier Xi Zhongxun went on his first foreign trip. He visited the Soviet Union, where he studied the experience of the development of metallurgy and heavy industry.
The spectacular success of China’s First Five-Year Plan, achieved in large part with Soviet assistance, not only proved the effectiveness of the Soviet model, but also turned Mao Zedong’s head. The not inconsiderable poet and calligrapher transferred his talents to the realm of practical politics, planning to turn the Celestial Empire into “a blank sheet of paper on which the most beautiful characters can be written” 一张白纸好写最新最美文字、好画最新最美的图画。” . He insisted on creating a Ten-Year Development Plan, calling for it to be completed in three years under the slogan “three years of hard work, ten thousand years of happiness”. In 36 months Mao Zedong hoped to catch up with Japan in agriculture, for 15 years to catch up with England, for 20 years – the United States. Industrial production in 1958-1962 was supposed to increase by 6.5 times, agricultural production by 2.5 times.
“Fire on the headquarters!” Destruction of the “red elite”
The man-made disaster that struck the country was comparable to the results of the Japanese aggression. The rays of the “red sun,” of course, according to unofficial estimates, burned between 20 and 35 million people in just three years of the “Great Leap Forward”. The first generation of the new “red elite,” still closely connected to the people, could not help but empathize with their relatives and countrymen, and the ferment was also felt in the highest spheres. Together with his boss, Premier Zhou Enlai of the State Council (government), Vice Premier Xi Zhongxun was careful not to get involved in inner-party squabbles and concentrated on economic affairs in an effort to mitigate the damage of the “Great Leap Forward. But the indefatigable members of the Party secret service, led by Kang Sheng, were collecting dirt on everyone. In August 1962, on Cang Sheng’s initiative, the Central Committee Plenum heard “The Question of the Liu Zhidan Novel”.
The consent of former agitprop chief Xi Zhongxun to publish a book about his old comrade-in-arms was deemed a “counterrevolutionary act,” for among the actors were also prominent Communist Party figures who had opposed the “Great Leap Forward”. The wording chosen for the accusation had grave consequences for both the “culprit” himself and his family members. Only Zhou Enlai’s intercession saved his deputy from immediate death.
The investigation of Xi Zhongxun by the Party secret services lasted for 16 years. At first the “counter revolutionary” had to undergo many sessions of “self-criticism”, but in 1965 he was appointed deputy director of the tractor factory in Luoyang City. But the following year the “great proletarian cultural revolution” unfolded. Xi Zhongxun was taken to Beijing prison for intensive interrogation. The same fate awaited thousands, tens of thousands of cadres, scientists and military personnel, journalists and artists. In essence, an entire generation of the elite was being politically, morally, and physically beaten. Mao had reason to suspect the “red elite” of having doubts about the correctness of his policies. Under the slogan “Bombard the headquarters!” squads of young students, Red Guards, and young workers, the Rebel Faction 造反派 drove out of administration the state security organs who had accumulated experience as cadres.
Mao Zedong achieved his goal – he created a “blank sheet of paper”. But he failed to write “the most beautiful characters” on it. Weakened in both body and spirit, the leader was unable to nurture a new elite. Acting on behalf of the “red sun,” his wife Jiang Qing forged an alliance with a handful of ultra-left associates in leading universities, formed armed labor squads in her native Shanghai and several smaller cities. The Revolutionary Committees, which replaced the traditional local authorities, did not last long because of their ineptitude. Not surprisingly, after Mao Zedong’s death in December 1976, Jiang Qing and other members of the Gang of Four, along with all their local supporters, were instantly swept away by the remnants of the “old guard.
Persecution and Luck
Xi Zhongxun’s son was very lucky to be alive. Xi Jinping was first expelled from his comfortable apartment and prestigious school in Zhongnanhai. Then they dragged him to interrogations, put him in a cell, and sent him to a penal colony, a “juvenile reform school. He ran, starved and wandered the streets. The worst was only avoided when he reached a village in Shaanxi Province where his grandmother lived. She gave her grandson goat’s milk to drink every day and saved him.
In December 1968, the campaign to expel young people to the countryside began. Xi Jinping found himself in a remote village in one of China’s poorest provinces, Shaanxi. The locals treated the “urban smart guys” poorly, even though they were working their hardest. The townspeople lived in caves, which were crawling with fleas, and to control them, they put herbicides brought from the fields under the mats. In desperation, Xi Jinping fled to his mother in Beijing, where he was again put in a “study group. Six months later he was released, and the young man saw fit to return to Shaanxi. There he plowed the land, carried manure and coal on a yoke, and built dams. Xi Jinping read his textbooks and the few literary works that remained unforbidden.
The “literate young man” had tremendous inner energy. He wanted to learn. In 1973, exiled Beijingers were invited to take the entrance exam by correspondence to the prestigious Tsinghua University in the capital. Xi Jinping successfully passed the test and was included in the two-person quota allotted to the entire county. But the university could not admit a young man with a “counter revolutionary” background. However, in the same year, the case of his father, Xi Zhongxun, was reclassified from “counter revolutionary activities” to “contradictions within the people,” with favorable consequences. In 1974, Xi Jinping was allowed to join the Party on his tenth attempt and was soon even elected secretary of the village party committee. In October 1975, after seven years of exile, Xi Jinping was enrolled in the Department of Chemical Engineering at Tsinghua University. However, studies did not begin immediately – a campaign to “counter-attack against the tendency to revise sentences for right-wingers” was underway at the university. Amateurs and professionals of the “class struggle” streamed to Tsinghua from all over the country for experience. His studies at Tsinghua University, which became the headquarters of the new pogrom campaign, were suspended. He graduated in 1979, but Xi Jinping never became a chemist.
Reforms of an old revolutionary
After Mao’s death, the veterans who had seized power in the Party brought Deng Xiaoping back from exile. The first thing he did was to gather under his banner the survivors of the “lost decade. Having undergone “criticism and re-education,” unjust trials and torture, the surviving “old cadres” for the most part did not break down. Many of them were sent to the most difficult sections at Mao’s direct instruction. Xi Zhongxun, a northerner, found himself in the hot southern parts of Guangdong unknown to him, whose inhabitants spoke completely incomprehensible dialects.
The situation in Guangdong Province, neighboring Hong Kong and Macao, was critical at the time. Thousands of people were fleeing across the tightly guarded borders in search of a better life – the wages in these territories were about 100 times higher! As he began to get to know the province he was entrusted with, Xi Zhongxun, who was sometimes accompanied by Xi Jinping on his travels, saw not only the accumulated problems, but also the great opportunities of an industrialized province connected by many threads with the rich and influential “overseas Chinese. Xi Zhongxun went to Deng Xiaoping with a report and proposed not to tighten border controls, but to bring the living conditions of the neighboring territories closer together. A package of measures to liberalize Guangdong’s economy, ease foreign trade rules and attract capital investment was laid on the table of the “architect of reform. Deng allowed his associate to begin an experiment, but only in the areas adjacent to Hong Kong and Macao. In July 1979, the CPC Central Committee and the State Council approved the establishment of the first two special economic zones (SEZs), Shenzhen and Zhuhai. The old revolutionary decided to build the Special Economic Zone in Guangzhou, the backwater suburb of Shenzhen which had a population of six or seven thousand. Very soon the “Shenzhen miracle” began, without which perhaps the whole “Chinese miracle” would not have taken place. The authorities of the Shenzhen special economic zone gained significant autonomy from Beijing, set low income tax rates, simplified the rules for the establishment of mixed enterprises, etc.
The resistance of the bureaucracy and leftist supporters was very tangible. But Shenzhen grew by leaps and bounds. The experience he had gained was so valuable to the country that in 1981 Xi Zhongxun was returned to Beijing and made deputy chairman of the Standing Committee of the National People’s Congress (parliament). He was in charge of creating new laws to facilitate the economic development of all of China. In June, 1981, at the Plenum of the CPC Central Committee, Xi Zhongxun was appointed secretary of the Central Committee. A year later he was elected Politburo member and was put in charge of the current work of the Central Committee Secretariat.
How the new elite was tempered. Xi Jinping’s Career
If Xi Zhongxun exemplified the resilience of the old “red elite,” his son, Xi Jinping, demonstrated the best qualities of a generation, much of which turned out to be literally and figuratively “lost. To understand the fate of this generation and its transformation into the ruling force in China today, it is useful to trace, at least cursorily, the career development of its most brilliant representative, Xi Jinping.
After graduating from the chemistry department of Tsinghua University in 1979, the young man found himself back in Zhongnanhai. He put on his military uniform and became an officer in the Military Commission of the Central Committee, whose office was headed by his father’s old comrade-in-arms. It is hard to imagine a better start to his career. Soon another trump card fell out – the handsome man in a strict military jacket won the heart of the daughter of a prominent diplomat, and then married her. The young wife asked her husband to go to London, where her father had become ambassador. Xi Jinping refused and, after his divorce, went to the deepest part of the country as deputy secretary of a county party committee. In 1982, Xi Jinping left his service in the capital and found himself in Zhengding county, Hebei province, one of the poorest counties in one of the poorest provinces. Instead of the comfortable career elevators enjoyed by the children of top leaders, the so-called “princes,” he chose the narrow and steep mountain path.
His six years of work in Hebei Province coincided with a period of rapid changes in the country. The strategy of “reform and opening up” allowed local leaders to boldly experiment. Shortly after arriving from Beijing, Xi Jinping, who became the secretary of the county committee, invented and implemented his own system of economic incentives, and tried out innovations from other counties. Fantastic ideas at first glance became a reality. Thus, Xi Jinping established the “Chinese Hollywood” – a tourist zone where more than 170 movies and TV series have been filmed, and which is visited by about one and a half million tourists annually. With the idea of establishing a scientific and production center for traditional medicines in his backward county, Xi Jinping personally located and convinced hundreds of engineers and renowned scientists to come.
The achievements of Xi Jinping were praised by the provincial press, and one writer even made him one of the main characters in his novel, albeit under a different name. But most importantly, this promising cadre worker was considered worthy of promotion in the Party’s organizational department. On June 15, 1985, Xi Jinping became the deputy secretary of the party committee in the city of Xiamen, in Fujian Province. The unfamiliar warm and humid coastal climate and the unfamiliar dialect spoken by the common people posed some difficulties. But these challenges were overshadowed by new opportunities for work in the prosperous city, which had become another special economic zone.
Fujian and other coastal provinces were outpacing the development of inland provinces. However, within Fujian itself, some regions became rich while others remained poor. Perhaps that is why Xi Jinping was transferred in 1988 from the prosperous Xiamen to work in the backward mountainous urban district of Ningde.
Ningde turned out to be a true “backwater.” In some villages, roads had not even been built, and the district committee secretary had to walk there. Realizing the scale of the problems, he took action. In the villages of Ningde, thousands of huts were rebuilt. Even the fishermen who had lived on boats for as long as they could remember received new houses on solid ground. In Ningde, Xi Jinping began to implement a methodology for combating corruption and nepotism. In three years of his leadership, more than 400 corrupt officials were brought to trial, and high-profile cases were investigated.
Strategic planning was successfully applied after Xi Jinping was appointed the secretary of the party committee in Fuzhou, the administrative center of Fujian Province, in 1990. Fuzhou is a major center for chemical, pulp and paper, food, printing, and textile industries. In 1992, at the initiative of Xi Jinping, the “Fuzhou 3820” program was adopted, which outlined strategic development goals for three, eight, and twenty years ahead. (One cannot help but recall the long-term program of “Chinese Dream” initiated by Xi Jinping, who became the new leader of China in 2012, with its stages until 2021, 2035, and completion in 2049.) Several mega-projects involving leading Chinese automobile, electronics, and aluminum manufacturers were implemented, creating a new, modern industrial base for the city. In Fuzhou, the “Regulation for Accelerating Administrative Procedures” was introduced, simplifying procedures to make investment more attractive to Taiwanese investors.
At this time, the promising activist leader began to attract close attention from the leaders of the Central Committee’s Organizational Department. In 1999, Xi Jinping took a big step up and became the deputy governor of Fujian, and the following year he became the governor. Taking charge of a province with a population of 37 million people (which, by Western standards, is a whole country), Xi Jinping immediately formed a “leading group for improving the efficiency of government agencies.” It was an informal headquarters, free from bureaucratic constraints and endowed with additional powers. Such “small leading groups” 領導小組 became a signature tactic actively utilized by the current leader of the People’s Republic of China.
Xi Jinping took advantage of his new position and accelerated the implementation of the “digital Fujian” program. Fujian became the only province in the country where, for example, access to medical services in all hospitals was provided through a single card. Among his achievements in Fujian, the creation of an “ecological paradise” is inevitably mentioned, where the quality of water and air is rated as “excellent.” Xi Jinping’s successes as the leader of this crucial province were duly recognized in Beijing. One month before the start of the 16th National Congress of the Communist Party of China (November 2002), he was appointed as the party and administrative leader of the neighboring, even more populous and affluent coastal province of Zhejiang, the fourth largest in terms of GDP. This appointment and his election as a member of the Central Committee meant his inclusion in the cadre reserve of the fourth generation of party leadership, which he would later lead after the congress under Hu Jintao’s leadership.
Xi Jinping arrived in Zhejiang as an experienced leader. He had already gained experience at almost every level of government, from village to county, district, city, and province. He had developed his own style of approaching new areas of work. First, an intensive survey of local conditions, followed by the creation of a long-term action plan.
In July 2003, a new strategy was announced:
- Leverage the province’s traditional advantages;
- Develop various forms of ownership for the improvement of the socialist market economy;
- Actively integrate with Shanghai and other regions in the Yangtze River Delta;
- Increase openness to the outside world;
- Make use of the advantages of the established economic structure for accelerated transformation into a center of new-type processing industries;
- Introduce unified planning to accelerate the integration of urban and rural areas;
- Create a “green Zhejiang,” and so on.
Urban municipal services were introduced in rural areas, and two-thirds of rural settlements implemented a system of separate waste collection and recycling. In 2005, the entire province ranked first in China in terms of environmental conditions. Moreover, Zhejiang became one of the safest regions in China. Per capita income also approached $4,000 per year during the same period.
In 2007, Xi Jinping moved to Shanghai. In the second most important city in China, he appeared in connection with extraordinary events. Chen Liangyu, a member of the Politburo of the Central Committee (CC), and the secretary of the Shanghai Municipal Committee, was removed from his positions and placed under investigation by the Central Commission for Discipline Inspection of the CCP (Chinese Communist Party) in September 2006. Chen was a typical of the conflicts of interests that came with the fusion of market economy norms with Party power. The reason for his removal from office was his involvement with the organizers of a scheme to use the city’s pension funds for personal enrichment. Among the reasons for his downfall were also political ones — Chen was close to the former General Secretary Jiang Zemin and was part of the so-called ‘Shanghai clique‘. This empowered him to engage in open debates with Premier Wen Jiabao and other members of the Politburo, who demanded that prosperous cities and provinces share their wealth with the less developed ones.
The selection of Xi Jinping as the leader of the ‘party rescue brigade‘ was not accidental. He was considered a principled but not bloodthirsty fighter against corruption. Skillfully utilizing the advantages of a market economy in the areas under his control, he did not enrich his subordinates or relatives. Furthermore, Xi Jinping distanced himself from the problems between the current and former top leaders. Upon arriving in Shanghai, he habitually immersed himself in all matters, toured the region, and met people from different social strata. During his seven months of leading Shanghai, he visited all the districts of the 23-million city. Xi Jinping did everything possible to ensure that the scandal involving his predecessor did not affect the pace of preparations for the 2010 World Expo because China’s reputation was at stake. He did not interfere with the party’s investigation or the work of the prosecution, while at the same time, he did not push it into a ‘witch-hunt.’ Xi Jinping’s impeccable track record in the northern poor provinces of Shanxi and Hebei, impressive achievements in the wealthier coastal provinces of Fujian and Zhejiang, and the moderation he demonstrated in Shanghai were highly valued by the party leadership.
At the 17th National Congress of the Chinese Communist Party held in October 2007, Xi was not only elected to the Politburo but also immediately became one of the nine members of the Standing Committee of the Politburo of the Chinese Communist Party Central Committee. At the age of 54, Xi Jinping had made a career ‘big leap’.
After the Party Congress, an intensive process began to assess the suitability of candidates for leading the country and provide additional training in areas where they lacked experience. Xi Jinping was immediately introduced to the Secretariat of the Central Committee, which oversees the preparation of all decisions of the highest party bodies, coordination with the nationwide network of party organizations, and personnel selection. He became the president of the Central Party School. He was made responsible for the state of affairs in the special administrative regions of Hong Kong and Macau, the completion of preparations and the hosting of the 2008 Beijing Olympic Games, as well as the ideological and informational support for several important anniversaries for China. On October 18, 2010, the plenum of the Central Committee of the CCP elected him as the Deputy Chairman of the Central Military Commission of the CCP.
Xi Jinping – Both a Prince and a Pauper
If we classify Xi Jinping as one of the “princes,” meaning offspring and close relatives of the Beijing “deities,” then his six-year work in Hebei (1982-1985) and subsequent long periods of work in other provinces – Fujian (1985-2002), Zhejiang (2002-2007), and the centrally administered city of Shanghai (2007) – bear little resemblance to a cushy sinecure. Instead, it brings to mind the tale of The Prince and the Pauper, in which the characters switch places. For several decades, Xi Jinping, born as a “prince,” essentially became a “pauper,” enduring hardships in exile and leading a modest life in a less affluent province. Drifting away from Beijing with its concentration of useful connections, Xi Jinping gradually lost the benevolent attention of the “deities” who quickly departed from power and life.
Certainly, the next leader of the 90-million-member party and nearly 1.5 billion people of China had to present an impeccable resume of positions at various levels without any blemishes. Xi Jinping fully met all those requirements. However, there were other factors involved in the final decision. Over the decades of “reform and opening up,” stable interest groups have formed within the Chinese elite. Some of these groups did not want to see Xi Jinping as the new leader precisely because of his heightened passion and principled nature, his knowledge of the intricacies of the interests of Beijing and regional figures with representatives of the shadow business, and the lack of serious compromising material on the “crown prince” himself.
There are no documentary confirmations of open conflicts or enduring connections with other offspring of the older generation revolutionaries, known as “princes.” The most well-known and active among them were Bo Xilai and Chen Yuan. Bo Xilai, the son of Bo Yibo, was guided up the career ladder by other associates of Mao Zedong. He was also being groomed for higher positions in the party and the country. When he assumed the post of leader of Chongqing, a 30-million-strong centrally administered city, Bo Xilai developed and implemented measures strongly influenced by Maoism. Party and military leaders who supported his “Chongqing model” intended to disrupt Xi Jinping’s election at the Party Congress, even considering the use of force. However, the revealed criminal connection of Bo Xilai’s wife with an English “journalist” and his subsequent murder could not be hidden, and the ensuing scandal removed this “prince” from the “great game.”
Another “prince,” Chen Yuan, did not participate in the race for top power positions. Like his father, Chen Yun, he was immersed in economic matters. It was Chen Yuan who put forward the concept of the “bird in a golden cage,” which envisioned the development of a market economy under the control of the Communist Party. As the heir to his father’s legacy, Chen Yuan effectively created the modern banking system of the People’s Republic of China. This system allows China to benefit from interactions with the global financial market while not allowing external influences to affect its sovereign development. Chen Yuan played the most active role in promoting the idea of abandoning the dollar as a settlement currency and advancing the yuan. He has repeatedly discussed this idea with the Russian academic S.Y. Glaziev. Chen Yuan leads the China-Russia Friendship Society.
In the end, a consensus was reached, and on November 15, 2012, the 1st Plenary Session of the 18th Central Committee of the Communist Party of China (CPC) unanimously elected Xi Jinping as the General Secretary of the Party and Chairman of the Central Military Commission of the CPC. On March 14, 2013, during the session of the National People’s Congress, he was elected President of China and Chairman of the Military Commission of China. Thus, Xi Jinping became the leader of the fifth generation of the “red elite,” consolidating full power in his hands.
“The Great Rejuvenation of the Chinese Nation” – the foundation for the formation of a new elite
Xi Jinping began his rule by announcing the long-term plan of the “Chinese Dream of the great rejuvenation of the Chinese nation.” This plan, the first long-term strategy in China’s history, was put forward a few days after the Party’s 18th National Congress. The target year for the realization of the “Chinese Dream” is 2049, the centenary of the founding of the People’s Republic of China. The first stage, to be achieved by 2021, the centenary of the Chinese Communist Party, has been successfully completed. In retrospect, it was named the “New Era.” The next stage, the “New Long March,” began after the 20th National Congress of the CPC at the end of 2022. It will continue until 2035 and may be led by Xi Jinping.
Among the major economic, foreign policy, and social issues in China, the reform of the elite occupies a prominent place. The biggest challenge is the need to theoretically justify and practically ensure the combination of the best traditions of the “red elite” of the 1930s-1950s – patriotism and self-sacrifice – with the fundamental characteristics of the current elite – pragmatism and entrepreneurship. The entire present elite was formed during the era of “reform and opening up” and was inspired by Deng Xiaoping’s call to “get rich.” Even though they were also influenced by Xi Jinping’s call to “govern the country according to the law,” it is difficult to abruptly sever all the ties of “guanxi” and corruption that have entangled the cadre workers. Some experts consider the task of re-educating the elite to be as challenging as solving Einstein’s theory of relativity.
Xi Zhongxun and his son Xi Jinping, who suffered greatly from Maoist experiments, remained loyal to the idea of socialism and the Communist Party, which implements it in the Chinese context. Clearly, they understood that unity and development of China can only be achieved with a powerful unifying structure. The advantages of such a structure outweigh all possible costs. The CPC has become a gigantic network structure of national governance. Few doubt that the Communist Party will remain the mechanism for recruiting the national elite in the foreseeable future. At the same time, the main focus will be on the results of one’s performance in a particular position and the level of education. Ideological orientation will also remain extremely important for the ruling party, although alongside the ideas of Marx, Lenin, Mao Zedong, and Deng Xiaoping, the role of Confucian teachings and other ancient Chinese thinkers, as well as recent revolutionary nationalists like Sun Yat-sen, will increase. Before our eyes, a symbiosis of these great teachings is taking place, forming a new national ideology that has already been named the “Xi Jinping Thought.”
Китайские элиты: изменения неизменного
происходит создание симбиоза великих учений в новую национальную идеологию, уже получившую название «идеи Си Цзиньпина»
1
Китайские элиты издавна привлекают внимание. Мало кто сомневается, что именно меняющиеся поколения элиты обеспечили устойчивость почти пятитысячелетней китайской цивилизации. Никакие катастрофы и невзгоды не смогли уничтожить «матрицу» из «фирменного» стиля, традиционных философских учений и уверенности в превосходстве Срединного государства. Никакие покорения менее развитыми «варварами» или вторжения «цивилизованных наций» не смогли вытеснить эту «матрицу» из китайской нации, и особенно — из её элиты. При соприкосновении с развитыми цивилизациями китайцы заимствовали от них полезные элементы и применяли к собственным нуждам. Так было с пришедшим из Индии буддизмом, с тюркскими приёмами ведения войны, с монгольскими административными нормами, с советской моделью социализма, с американской либерально-капиталистической системой.
Историю «ганьбу»
Формирование новой, «красной элиты» началось в недрах компартии Китая вскоре после её образования в 1921 году. Партийные учебные заведения возникли ещё с конца 20-х годов в советских районах Центрального и Восточного Китая, насчитывавших до 100 миллионов жителей. После разгрома коммунистов в этих районах Гоминьданом и бегства на Северо-Запад деятельность партшкол возобновилась, а ректором Центральной школы в Яньани стал Мао Цзэдун. Десятки молодых и перспективных деятелей получали образование в Москве в Коммунистическом университете трудящихся Востока и Университете имени Сунь Ят Сена, в военных академиях.
Роль только-только сложившейся «красной элиты» резко возросла после прихода КПК к власти в 1949 году. Эта элита называлась «ганьбу» («кадровые работники»). По традиции ещё императорского чиновного сословия их разбили на разряды, от которых зависели зарплата и иные блага. Ганьбу постепенно меняли свои ватники и ватные штаны защитного цвета на костюмы, щеголяли в шляпах и габардиновых плащах, привыкали к езде на лимузинах и жизни на государственных виллах. Недостаток образования восполнялся за счёт ускоренного обучения в переехавшей в Летний императорский парк Ихэюань «кузнице кадров» — Партийной школе ЦК КПК. С помощью советников из СССР создали ещё один ведущий центр подготовки партийных и государственных деятелей — Народный университет. Возникла целая система высших военных учебных заведений, отраслевых и провинциальных институтов. Складывавшаяся на глазах новая элита в своём большинстве оставалась искренне приверженной высоким коммунистическим идеалам, стремилась к облегчению жизни простого народа, была настроена очень патриотично.
К сожалению, созданное с огромным трудом первое поколение коммунистической элиты было в значительной степени ликвидировано в ходе «культурной революции». Самые сильные удары наносились именно по занявшим ключевые посты ветеранам гражданской войны и учившимся в Советском Союзе.
После смерти Мао Цзэдуна в 1976 году началось создание новой элиты. Отбором кадров для продвижения вместо узкого круга приспешников Мао Цзэдуна снова занялся организационный отдел ЦК КПК. Фактически распущенный Мао Цзэдуном центральный аппарат КПК формировался как из переживших ссылки и тюрьмы ветеранов, так и выдвиженцев «культурной революции». Эта двойственность отражалась при подборе кадров на всех уровнях. Всемогущие Дэн Сяопин, Чэнь Юнь, Е Цзяньин и другие «старики» симпатизировали деятельным провинциалам, осмеливавшимся «идти против течения». Так, генеральными секретарями ЦК стали сначала Ху Яобан, а затем сменивший его Чжао Цзыян. Будучи партийными руководителями крупных провинций, они поддержали крестьян, которые стали распускать маоистские «народные коммуны» и брать землю в семейное пользование.
Растущую роль при решении судьбы кадровых работников стали играть успехи в выполнении партийных решений. Дело дошло до того, что в партию, в соответствии с установкой генсека Цзян Цзэминя, стали принимать успешных предпринимателей. Для этого пришлось в 2002 году принять изменения в уставе компартии. Элита становилась не только «красной», но ещё и общенациональной.
Меритократический принцип стал доминировать благодаря со- впадению с традиционным механизмом «выдвижения талантов», который просуществовал в императорском Китае почти две тысячи лет. Ещё в 124 году до н.э. по совету своих конфуцианских министров император У Ди (Воинственный) основал «Великое Учение», специальное заведение по отбору через экзамены и дальнейшему обучению талантливой молодёжи. Постепенно сложилась система отбора талантливых людей и привлечения их на государственную службу. Эта система под названием «кэцзюй» состояла из экзаменов нескольких уровней — от уезда до столицы. Она служила «кадровым лифтом», позволявшим провинциалам и простолюдинам занимать ключевые посты в столице и даже при дворе Сына Неба.
Выходцы из разных провинций говорили на своих диалектах, которые зачастую просто непонятны носителям других китайских «языков». Пришлось на основе столичного произношения выработать общеупотребимый язык чиновников «гуаньхуа». Сейчас проблема стоит не так остро, но нынешний общеупотребительный язык «путунхуа» до сих пор не всегда понятен в дальних провинциях даже высокопоставленным кадрам. Владение письменным и устным общекитайским языком является важным требованием на экзаменах при продвижении по партийной линии и приёме на государственную службу. Стоит отметить, что Мао Цзэдун изъяснялся на родном диалекте провинции Хунань, малопонятном в других частях Поднебесной. Зато Си Цзиньпин говорит на безупречном путунхуа.
После возврата к нормальной жизни возникли особенности, связанные с переориентаций Китая на страны Запада в соответствии с курсом Дэн Сяопина на создание «единого фронта борьбы с советским гегемонизмом». В университеты и специальные учебные заведения США, Канады, Австралии, Японии и других стран поступили многие студенты. Число китайских студентов в университетах США порой превышало 300 000 человек. Среди них были члены семей членов политбюро, включая дочку Си Цзиньпина. Даже в нынешние непростые для китайско-американских отношений времена число американских студенческих виз для граждан КНР превысило в 2022 году 100 000.
Завхоз с маузером
Судьбы китайских элит рельефно просматриваются на примере отца и сына из одной семьи. Отец Си Чжунсюнь и его сын Си Цзиньпин прошли путь взлётов и падений, подчас рисковали жизнью, но заняли видное место в истории Поднебесной.
Как и многие другие создатели КНР, Си Чжунсюнь родился в кре- стьянской семье, а вырос в окрестностях городка Фупин (провинции Шэньси, северо-запад Китая). Он по- явился на свет в 1913 году, семи лет от роду пошёл в начальную школу, где наряду с традиционным конфуцианским образованием получал начатки «западного знания». В 13 лет ученик уже средней школы вступил в комсомол, вскоре пятнадцатилетний студент педучилища за участие в демонстрации подвергается аресту и оказывается в тюрьме. Выходит оттуда он уже членом компартии и профессиональным революционером.
По заданию партии Си Чжунсюнь идёт служить в гоминьдановскую армию, создавать коммунистические ячейки. Задание было выполнено — в 1932 году поднимается восстание. Вместе с группой сослуживцев Си Чжунсюнь пошел на соединение с другими мелкими отрядами солдат и партизан, стал партийным секретарем небольшого советского района.
Стратегия компартии в то время состояла в создании опорных баз. На северо-западе эта тактика приносила успех — к 1935 году Лю Чжиданю и Си Чжунсюню удаётся на основе освобождённых районов двух соседних провинций создать Пограничный район Шэньси-Ганьсу (22 уезда). Несмотря на молодость, двадцатилетний Си Чжунсюнь занимает пост председателя правительства района.
В Центральном Китае у коммунистов успехов было меньше. Выбитые войсками Чан Кайши со своих опорных баз в провинции Цзянси, бойцы Красной армии под руководством Мао Цзэдуна, Чжу Дэ и Чжоу Эньлая были вынуждены с боями отступать через весь Китай. Эта битва на марше получила в истории название «Великий поход». За 370 дней, с октября 1934 года по октябрь 1935-го, бойцы прошли 9000 километров. Из 100 тысяч участников до укреплённой базы Лю Чжиданя и Си Чжунсюня добрались только восемь тысяч. Там был создан целый пещерный город, откуда до 1947 года Мао руководил коммунистами.
Лю Чжидань и Си Чжунсюнь спасли Мао Цзэдуна. Но и последний спас своих спасителей. Среди коммунистов района велась идейная борьба не на жизнь, а на смерть. То одних, то других объявляли «контрреволюционерами», «уклонистами», «капитулянтами», судили и казнили. Лю Чжидань и другие командиры подверглись критике прибывшими из шанхайского подполья «борцами за идейную чистоту» и были приговорены к смерти. Но тут со своим отрядом появился Мао Цзэдун, уже ставший главным коммунистом. Решения заезжих комиссаров были отменены. Лю Чжидань и Си Чжунсюнь снова стали уважаемыми товарищами. Но взявший власть в свои руки Мао Цзэдун с подозрением относился к влиятельным деятелям и вскоре отправил отряд Лю Чжиданя сражаться с местным «милитаристом» Янь Сишанем. В феврале 1936 года партизанский герой погиб.
Си Чжунсюню повезло больше.
Он продолжил карьеру, занимал всё новые посты в КПК. Но главная его забота — как прокормить быстро растущие вооружённые силы, политическое руководство во главе с Мао Цзэдуном, партийные школы и военные училища, революционные газеты, ансамбли песни и пляски. Председатель правительства отвечал за всё. Знающему местные реалии уроженцу Шэньси пришлось отбиваться от настойчивых советов теоретиков марксизма-ленинизма раскулачить зажиточных крестьян, расправиться с крупными землевладельцами. Он настоял на снижении арендной платы и ссудного процента, что помогло земледельцам увеличить производство продовольствия.
Впрочем, «яньаньскому завхозу» приходилось заниматься и другими делами. В марте 1947 года Яньань захватили войска Гоминьдана. Си Чжунсюнь снова берёт в руки маузер и встаёт в качестве политкомиссара рядом с уже тогда прославленным командиром Пэн Дэхуаем. Чере- да битв приводит к освобождению Яньани и переходу всего Северо-Западного Китая под контроль компартии.
После провозглашения 1 октября 1949 года КНР партийное руководство решило включить Си Чжунсюня в руководство Северо-западным бюро ЦК. В зону ответственности попадали не только хорошо известные ему провинции Шэньси, Ганьсу и Нинся, но и обширные сопредельные территории, населённые беспокойными национальными и религиозными меньшинствами. Молодой руководитель отложил маузер в сторону и находил мирные решения. Он добился посредничества высокоуважаемых религиозных деятелей, освободил уже схваченных главарей повстанцев и добился умиротворения без «классовой борьбы».
Из горных пещер во дворцы запретного города
В сентябре 1952 года Си получил неожиданное назначение — руководителем отдела пропаганды ЦК КПК. Вместе с женой его поселили в Чжуннаньхае, юго-западном углу Запретного города, до 1911 года служившего резиденцией Сына Неба. Именно там 15 июня 1953 года родился Си Цзиньпин, там его отдали в специальные ясли, потом в специальный детский сад, а затем и специальную школу.
Сохранившие связи с Мао Цзэдуном его ближайшие сподвижники сразу заняли высокие посты в Пекине. Командиры дивизий стали секретарями провинциальных парткомов, въехали в непривычные большие города и, как могли, управляли ими, ведь большинство прежних чиновников отбыло на Тайвань. Китай, подобно сказочному Фениксу, вставал из пепла. Задания первого пятилетнего плана были выполнены и перевыполнены. Тяжёлая про- мышленность и машиностроение устанавливали всё новые рекорды — КНР стала на 60 % удовлетворять свои потребности в машинном оборудовании. Появились отсутствовавшие ранее отрасли — автомобилестроение, тракторостроение, авиастроение, военная промышленность. В 1953–1956 годах были заключены соглашения о содействии в реконструкции и строительстве 156 крупных индустриальных объектов. Тысячи высококвалифицированных специалистов стали советниками практически во всех сферах жизни КНР. В свою очередь, тысячи студентов приехали в советские университеты, сотни китайских технических специалистов повышали квалификацию на наших заводах и в конструкторских бюро. В 1959 году в свою первую зарубежную поездку отправился вице- премьер Си Чжунсюнь. Он побывал в Советском Союзе, где изучал опыт развития металлургии и тяжёлой промышленности.
Впечатляющий успех первой китайской пятилетки, достигнутый в значительной мере благодаря помощи СССР, не только доказал эффективность советской модели, но также вскружил голову Мао Цзэдуну. Неплохой поэт и каллиграф перенёс свои таланты в область практической политики, задумав превратить Поднебесную в «чистый лист бумаги, на котором можно писать самые красивые иероглифы». Он настаивал на создании десятилетнего плана развития, причём призывал выполнить его за три года под лозунгом «три года упорного труда — десять тысяч лет счастья». За 36 месяцев Мао Цзэдун надеялся сравняться по сельскому хозяйству с Японией, за 15 лет догнать Англию, за 20 лет — США. Промышленное производство в 1958–1962 годах предполагалось увеличить в 6,5 раза, сельскохозяйственное — в 2,5 раза.
«Огонь по штабам!» Уничтожение «красной элиты»
Обрушившееся на страну рукотвор- ное бедствие было сравнимо с результатами японской агрессии. Лучи «красного солнышка», естественно, по неофициальным подсчётам, сожгли всего за три года «большого скачка» от 20 до 35 миллионов чело- век. Первое поколение новой «красной элиты», всё ещё тесно связанное с народом, не могло не сопереживать своим родным и землякам, брожение ощущалось и в высших сферах. Вместе со своим начальником, премьером Госсовета (правитель- ства) Чжоу Эньлаем, вице-премьер Си Чжунсюнь старательно избегал участия во внутрипартийных дрязгах и сосредотачивался на хозяйственных делах, пытаясь уменьшить ущерб от «большого скачка». Но неутомимые сотрудники партийной спецслужбы во главе с Кан Шэном собирали на всех компромат. В августе 1962 года по инициативе Кан Шэна на пленуме ЦК был заслушан «Вопрос о романе «Лю Чжидань».
Согласие бывшего начальника агитпропа Си Чжунсюня на публикацию книги о своем старом боевом товарище сочли «контрреволюционным поступком», ведь среди действующих лиц были также видные деятели компартии, которые выступили против «большого скачка». Избранная обвинительная формулировка означала тяжкие последствия как для самого «виновного», так и членов его семьи. Только заступничество Чжоу Эньлая спасло его заместителя от неминуемой смерти.
Следствие партийных спецслужб по делу Си Чжунсюня продолжалось 16 лет. Сначала «контрреволюционеру» пришлось пройти много сеансов «самокритики», однако в 1965 году последовало назначение на пост заместителя директора тракторного завода в городе Лоян. Но уже на следующий год развернулась «великая пролетарская культурная революция». Си Чжунсюня доставили в пекинскую тюрьму, допрашивали с пристрастием. Такая же судьба ждала тысячи, десятки тысяч кадровых работников, учёных и военных, журналистов и артистов. По существу, шло политическое, моральное и физическое избиение целого по- коления элиты. Мао не без основа- ния подозревал «красную элиту» в сомнениях о правильности его установок. Под лозунгом «Огонь по штабам!» отряды юных учащихся, «хунвэйбинов», и молодых рабочих «цзаофаней» по наводке органов госбезопасности изгнали из системы управления накопивших опыт кадровых работников.
Мао Цзэдун добился поставленной цели — он создал «чистый лист бумаги»». Но написать на нём «самые красивые иероглифы» не удалось. Ослабший телом и духом вождь не смог выпестовать новую элиту. Действовавшая от имени «красного солнышка» жена Цзян Цин сколотила немногочисленные объединения ультралевых деятелей в ведущих университетах, сформировала вооружённые рабочие отряды в своём родном Шанхае и в ещё нескольких городах поменьше. Ревкомы, сменившие традиционные органы власти на местах, просуществовали недолго из-за беспомощности. Не удивительно, что после смерти Мао Цзэдуна в декабре 1976 года Цзян Цин и другие члены «банды четырёх» вместе со всеми своими сторонниками на местах были мгновенно сметены остатками «старой гвардии».
Гонения и везение
Сыну Си Чжунсюня сильно повезло — он остался в живых. Си Цзиньпина сначала изгнали из уютной квартиры и престижной школы в Чжуннаньхае. Затем стали таскать на допросы, сажать в камеру, отправили в колонию — «учебную группу по исправлению малолетних преступников». Он бежал, голодал, скитался по улицам. Самого худшего удалось избежать, только до- бравшись до деревни в провинции Шэньси, где жила бабушка. Каждый день она давала внуку пить козье молоко и спасла его.
В декабре 1968 года началась кампания высылки молодёжи в сельскую местность. Си Цзиньпин оказался в глухой деревне одной из беднейших китайских провинций — Шэньси. Местные жители относились к «городским умникам» плохо, хотя те трудились из последних сил. Жили горожане в пещерах, которые кишели блохами и для борьбы с ними под циновки подкладывали принесённые с полей гербициды. В отчаянии Си Цзиньпин сбежал к матери в Пекин и там снова попал в «учебную группу». Полгода спустя его освободили, и молодой человек почёл за благо вернуться в Шэньси. Там он пахал землю, носил на коромысле навоз и уголь, строил дамбы. Си Цзиньпин из последних сил урывками читал учебники и немногие оставшиеся незапрещёнными литературные произведения.
Внутренняя энергия переполняла «грамотного молодого человека», ему хотелось учиться. В 1973 году сосланным пекинцам предложили заочно пройти вступительные экзамены в престижный столичный университет Цинхуа. Си Цзиньпин успешно выдержал испытание и во- шёл в квоту из двух человек, выделенную на весь уезд. Но университет не мог принять юношу с «контрреволюционной» биографией. Однако в том же году дело отца, Си Чжун- сюня, было переквалифицировано с «контрреволюционной деятельности» на «противоречия внутри народа», что влекло благоприятные последствия. В 1974 году Си Цзиньпину с десятой попытки позволили вступить в партию, а вскоре даже избрали секретарем партячейки деревни. В октябре 1975 года после семи лет ссылки Си Цзиньпина зачислили на химико-технологический факультет университета Цинхуа. Однако учёба началась не сразу — в университете развернулась кампания «давать отпор правой тенденции пересмотра приговоров». Со всей страны в Цинхуа за опытом потянулись любители и профессионалы «классовой борьбы». Учёба в университете Цинхуа, ставшем штабом новой погромной кампании, была приостановлена. Окончить университет ему удалось в 1979 году, но химиком Си Цзиньпин так и не стал.
Реформы старого революционера
После смерти Мао перехватившие власть в партии ветераны вернули из ссылки Дэн Сяопина. Он первым делом стал собирать под свои знамёна выживших за «потерянное десятилетие» ветеранов. Пройдя через «критику и перевоспитание», неправедные судилища и пытки, выжившие «старые кадры» в большинстве своём не сломались. Многие из них были отправлены на самые трудные участки по прямому указанию Дэна. Северянин Си Чжунсюнь попал в неведомые ему жаркие южные края Гуандуна, жители которых говорили на совершенно непонятных диалектах.
В провинции Гуандун, соседствующей с Гонконгом и Макао, тогда сложилась критическая ситуация. Тысячи людей бежали через жёстко охраняемые границы в поисках лучшей жизни — зарплата на указанных территориях была примерно в 100 раз выше! Начав знакомство с вверенной ему провинцией, Си Чжунсюнь, которого в поездках иногда сопровождал Си Цзиньпин, увидал не только накопившиеся проблемы, но и огромные возможности промышленно развитой провинции, связанной множеством нитей с богатыми и влиятельными «заморскими китайцами». Си Чжунсюнь отправился с докладом к Дэн Сяопину и предложил не ужесточать пограничный контроль, а сблизить условия жизни сопредельных территорий. На стол «архитектора реформ» лёг пакет мер по либералиберализации экономики Гуандуна, облегчению правил внешней торговли ипривлечению капиталовложений. Дэн позволил своему соратнику начать эксперимент, но только в районах, примыкающих к Гонконгу и Макао. Виюле 1979 года ЦК КПК и Госсовет одобрили создание первых двух специальных экономических зон (СЭЗ) — Шэньчжэнь и Чжухай. Старый революционер решил построить СЭЗ на месте пригорода Гуанчжоу, захолустного Шэньчжэня с населением в шестьсемь тысяч человек. Очень скоро началось «шэньчжэньское чудо», без которого, возможно, не состоялось бы и всё «китайское чудо». Власти СЭЗ Шэньчжэнь получили существенную автономию от Пекина, установили низкие ставки подоходного налога, упростили правила создания смешанных предприятий и т. д.
Сопротивление бюрократии и сторонников левацких методов было весьма ощутимо. Но Шэньчжэнь рос как на дрожжах. Накопленный опыт оказался настолько ценным для страны, что уже в 1981 году Си Чжунсюня возвращают в Пекин и делают заместителем председателя Постоянного комитета ВСНП (парламента). Он руководил работой по созданию новых законов, облегчающих экономическое развитие всего Китая. В июне 1981 года на пленуме ЦК КПК Си Чжунсюня назначают секретарем ЦК, год спустя избирают членом политбюро и поручают руководить текущей работой секретариата ЦК.
Как закалялась новая элита. Карьера Си Цзиньпина
Если Си Чжунсюнь стал примером стойкости старой «красной элиты», то его сын, Си Цзиньпин, продемонстрировал лучшие качества поколе-ния, значительная часть которого оказалась в прямом и переносном смысле «потерянным». Для понимания судьбы этого поколения, превращения его в правящую сейчас Китаем силу полезно хотя бы бегло проследить карьерный рост её самого яркого представителя — Си Цзиньпина.
Окончив в 1979 году химфак Университета Цинхуа, молодой человек снова оказался в Чжуннаньхае. Он надел военную форму и стал офицером Военной комиссии ЦК, канцелярией которой руководил старый боевой товарищ отца. Лучшего начала карьеры трудно себе представить. Вскоре выпала ещё одна козырная карта — статный красавец в строгом военном френче покорил сердце дочери видного дипломата, а затем женился на ней. Молодая супруга предложила мужу уехать в Лондон, где её отец стал послом. Си Цзиньпин отказался и, после развода, отбыл в самую глубокую глубинку на пост замсекретаря уездного комитета партии. В 1982 году Си Цзиньпин покидает службу в столице и оказывается в уезде Чжэндин провинции Хэбэй, одном из беднейших уездов одной из беднейших провинций. Вместо комфортных лифтов карьеры, какими любили пользоваться дети высших руководителей, т. н. «принцы», он выбрал узкую и крутую горную тропинку.
Шесть лет работы в Хэбэе пришлись на период быстрых изменений в стране. Стратегия «реформ и открытости» давала возможность руководителям на местах смело экспериментировать. Ставший вскоре после приезда из Пекина секретарём уездного комитета, Си Цзиньпин изобрёл и внедрил собственную систему экономического стимулирования; испробовал новинки других уездов. Фантастические на первый взгляд идеи становились реальностью. Так, Си Цзиньпин заложил «китайский Голливуд» — туристическую зону, в которой впоследствии было снято более 170 фильмов и сериалов и которую ежегодно посещают около полутора миллионов туристов. Задумав учредить в своём отсталом уезде научно-производственный центр традиционных лкарств, Си Цзиньпин лично отыскал и убедил приехать сотни инженеров и известных учёных.
Об успехах Си Цзиньпина заговорила провинциальная пресса, один писатель даже вывел его в числе главных героев своего романа, хотя и под другим именем. Но, главное, перспективного кадрового работника сочли достойным повышения в орготделе ЦК. 15 июня 1985 года Си Цзиньпин становится заместителем секретаря парткома города Сямэнь в провинции Фуцзянь. Непривычный для северянина тёплый и влажный приморский климат, малопонятный диалект, на котором говорили простые люди, создавали некоторые трудности. Но их с лихвой перекрывали новые возможности работы в процветающем городе, ставшем ещё одной СЭЗ.
Фуцзянь и другие приморские провинции обгоняли в развитии провинции внутренние. Но и в самой Фуцзяни одни районы богатели, а другие так и оставались бедными. Наверное, поэтому Си Цзиньпина в 1988 году переводят из богатого Сямэня работать в отсталый гористый городской округ Ниндэ.
Ниндэ оказался настоящей «глубинкой». В некоторые села даже не были проложены дороги, и секретарь окружкома пробирался туда пешком. Осознав масштаб проблем, он взялся за дело. В селах Ниндэ были перестроены нескольких тысяч хижин. Обитавшие на лодках с незапамятных времён рыбаки тоже получили новые дома на земной тверди. В Ниндэ Си Цзиньпин начал отрабатывать методологию борьбы с коррупцией и круговой порукой. За три года руководства Си Цзиньпина под суд отправились более 400 коррумпированных кадровых работников, были расследованы громкие дела.
Стратегическое планирование было успешно применено после назначения в 1990 году секретарем парткома города Фучжоу, административного центра провинции Фуцзянь — крупного центра химической, целлюлозно-бумажной, пищевой, полиграфической, текстильной промышленности. В 1992 году по инициативе Си Цзиньпина была принята программа «Фучжоу 3–8– 20», которая предусматривала стра- тегические цели развития на 3, 8 и 20 лет вперёд. (Как не вспомнить о долгосрочной программе ставшего в 2012 году новым вождём Поднебесной Си Цзиньпина «Китайская мечта» с её этапами до 2021, 2035 годов до завершения в 2049 году.) Было реализовано несколько сверхкрупных проектов с участием ведущих китайских производителей автомобилей, электроники, алюминия, позволивших создать новую, современную промышленную базу города. В Фучжоу принимается «Регламент ускоренного прохождения административных процедур», который упрощал привлечение тайваньских инвестиций.
В это время перспективный деятель начинает привлекать пристальное внимание руководителей орготдела ЦК. В 1999 году Си Цзинпинь делает большой шаг наверх и становится заместителем губернатора Фуцзяни, а уже на следующий год — губернатором. Возглавив провинцию с населением 37 миллионов человек (по западным меркам это целая страна), Си Цзиньпин сразу создал «руководящую группу по повышению эффективности органов власти». Это был неформальный штаб, лишённый бюрократических ограничений и наделённый дополнительными полномочиями. Подобные «руководящие группы» стали «фирменным приёмом», который активно использует нынешний руководитель КНР. Си Цзиньпин воспользовался своим новым положением и ускорил реализацию программы «цифровой Фуцзяни». Фуцзянь стала единственной в стране провинцией, где, например, во всех больницах доступ к медицинскому обслуживанию обеспечивался одной картой. Среди достиже- ний в Фуцзяни непременно упоминается создание «экологического рая», где качество воды и воздуха оценивается на «отлично». Успехи Си Цзиньпина на посту руководителя очень важной провинции были по достоинству оценены в Пекине. За месяц до начала XVI съезда КПК (ноябрь 2002) его назначают партийным и административным руководителем соседней, ещё более многолюдной и богатой приморской провинции Чжэцзян, четвёртой по объёму ВВП. Это назначение и избрание членом ЦК означало включение в состав кадрового резерва четвёртого поколения руководства партии, которое после съезда возглавил Ху Цзиньтао.
Си Цзиньпин приезжает в Чжэцзян уже опытным ру-ководителем. За спиной почти все региональные масштабы — деревня, уезд, округ, город, про-винция. У него уже выработался собственный стиль освоения нового участка работы. Сначала интенсивное обследование местных условий, затем создание долгосрочного плана действий. В июле 2003 года была обнародована новая стратегия: использовать традиционные преимущества провинции; развивать различные формы собственности ради совершенствования социалистической рыночной экономики; активно интегрироваться с Шанхаем и другими регионами дельты Янцзы; повышать открытость для внешнего мира; использовать преимущества сложившейся структуры экономики для ускоренного превращения в центр обрабатывающей промышленности нового типа; вводить единое планирование для ускорения интеграции городских и сельских районов; создать «зелёный Чжэцзян» и т.д. В сельской местности появились городские коммунальные службы, в двух третях сельских поселений введена система раздельного сбора мусора и его переработки. Вся провинция в 2005 году заняла первое место в Китае посостоянию окружающей среды. Кроме того, Чжэцзян стал одним из самых безопасных регионов Китая. Доходы на душу населения тогда же приблизились к отметке 4000 долларов в год.
В 2007 году Си Цзиньпин переводится в Шанхай. Вовтором по значению городе Китая он появился в связи с чрезвычайными событиями. Член политбюро ЦК, секретарь горкома Чэнь Лянъюй в сентябре 2006 года был отстранён от своих должностей и попал под расследование Центральной комиссии ЦК КПК по проверке партийной дисциплины. Этот деятель был типичным и весьма противоречивым продуктом сращивания норм рыночной экономики и партийной власти. Поводом для снятия с работы послужила связь с организаторами схемы использования пенсионных фондов города ради личного обогащения. В числе причин для немилости называют и политические — Чэнь был близок к предыдущему генсеку Цзян Цзэминю и входил в так называемую «шанхайскую группировку», поэтому позволял себе открытую полемику с премьером Вэнь Цзябао и другими членами политбюро, требовавшими от процветающих городов и провинций делиться богатством с внутренними, отстающими провинциями.
Выбор Си Цзиньпина на роль руководителя «партийной бригады скорой помощи» был не случайным. Его считали принципиальным, но не кровожадным борцом с коррупцией. Умелое использование преимуществ рыночной экономики на подконтрольных территориях не сопровождалось обогащением подчинённых и родственников. Си Цзиньпин, кроме того, дистанцировался от проблем в отношениях действующего и ушедшего верховных лидеров. Прибыв в Шанхай, он по привычке стал вникать во все дела, объезжать регион, встречаться с людьми из разных слоёв общества. За семь месяцев руководства Шанхаем он побывал во всех районах 23-миллионного города. Си Цзиньпин сделал всё возможное, чтобы скандал с его предшественником не отразился на темпах подготовки к ЭКСПО-2010, ведь на карту была поставлена репутация Китая. Он не мешал партийному расследованию и работе прокуратуры, в то же время не форсировал «охоту на ведьм». Безукоризненный послужной список Си Цзиньпина в северных бедных провинциях Шэньси и Хэбэй, впечатляющие успехи в более богатых приморских Фуцзяни и Чжэцзяне, проявленная в Шанхае умеренность были высоко оценены в партийных верхах. На проходившем в октябре 2007 года XVII съезде КПК он был не только избран в политбюро, но и сразу стал одним из девяти членов постоянного комитета политбюро ЦК. Си Цзиньпин совершил карьерный «большой скачок» в 54 года. После съезда начался интенсивный процесс проверки претендентов на пригодность к руководству Поднебесной, дополнительной подготовки в областях, где у них не хватало опыта. Си Цзиньпина сразу ввели в секретариат ЦК, ведающий подготовкой всех решений высших партийных органов, связью со всей общенациональной сетью партийных организаций, подбором кадров. Он стал ректором Партийной школы ЦК КПК. Его сделали ответственным за состояние дел в специальных административных районах Сянган (Гонконг) и Аомэнь (Макао), за завершение подготовки и проведение пекинских Олимпийских игр 2008 года, за идеологическое и информационное обеспечение нескольких важных для Китая годовщин. 18 октября 2010 года пленум ЦК КПК избрал его заместителем председателя Центрального военного совета ЦК КПК.
Си Цзиньпин – и принц, и нищий
Если причислять Си Цзиньпина к «принцам», т. е. отпрыскам и близким родственникам пекинских «небожителей», то шестилетняя работа в Хэбэе (1982–1985) и последовавшие долгие периоды работы в других провинциях Фуцзянь — (1985–2002), Чжэцзян — (2002–2007) и городе центрального подчинения Шанхае (2007) как-то мало похожи на эстафету синекур. Скорее вспоминается повесть «Принц и нищий», в которой герои меняются местами. На несколько десятилетий рождённый «принцем» Си Цзиньпин по существу стал «нищим», переносил лишения в ссылке и вёл скромную жизнь в небогатой провинции. Отдалившись от Пекина с его концентрацией полезных связей, Си Цзиньпин постепенно лишился доброжелательного внимания «небожителей», которые быстро уходили из власти и жизни.
Конечно, от следующего руководителя 90-миллионной партии и почти полуторамиллиардного народа Китая требовалось предъявить безукоризненный послужной список постов разного уровня с отсутствием грязных пятен. Си Цзиньпин вполне удовлетворял всем этим требованиям. Но при принятии окончательного решения были и другие факторы и соображения. За десятилетия «реформ и открытости» в китайской элите сложились довольно устойчивые группы интересов. Некоторые из этих групп не хотели видеть Си Цзиньпина новым лидером именно из-за его повышенной пассионарности и принципиальности, знания хитросплетений интересов пекинских и региональных деятелей с представителями теневого бизнеса, отсутствия серьёзного компромата на самого «наследного принца».
Нет документальных подтверждений открытых конфликтов или устойчивых связей с другими отпрысками революционеров старшего поколения, именуемых «принцами». Самыми известными и активными среди них стали Бо Силай и Чэнь Юань. Первого, сына Бо Ибо, «вели» по карьерной лестнице другие сподвижники Мао Цзэдуна. Его тоже готовили на высший пост в партии и стране. Оказавшись на посту руководителя Чунцина, 30-миллионного города центрального подчинения, Бо Силай разработал и внедрял сильно отдававшие маоизмом порядки. Поддерживавшие его «чунцинскую модель» партийные и военные руководители намеривались сорвать избрание Си Цзиньпина на съезде партии, не исключая силовые методы. Однако вскрывшаяся преступная связь жены Бо Силая с английским «журналистом» и его убийство не удалось скрыть, а разразившийся скандал вывел этого «принца» из «большой игры».
Другой «принц», Чэнь Юань, не принимал участия в забеге к вершинам власти. Как и его отец, Чэнь Юнь он был погружён в экономические вопросы. Именно Чэнь Юнь выдвинул концепцию «птички в золотой клетке», которая предусматривала развитие рыночной экономики, но под контролем компартии. Продолжатель дела отца, Чэнь Юань фактически создал современную банковскую систему КНР. Эта система обеспечивает Китаю пользу от взаимодействия с мировым финансовым рынком, в то же время не позволяя влиять на суверенное развитие. Чэнь Юань играет самую активную роль в продвижении идеи отказа от доллара в качестве расчётной валюты, в продвижении юаня. Он неоднократно обсуждал эту идею с российским академиком С. Ю. Глазьевым. Чэнь Юань возглавляет Общество китайско-российской дружбы.
В конце концов консенсус был достигнут, и 15 ноября 2012 года I пленум ЦК КПК восемнадцатого созыва (то есть первый пленум после XVIII съезда) единодушно избрал Си Цзиньпина генеральным секретарём партии и председателем Центральной военной комиссии КПК. 14 марта 2013 года на сессии ВСНП он был избран председателем КНР и председателем военного совета КНР. Таким образом, Си Цзиньпин стал руководителем пятого поколения «красной элиты», сосредоточив в своих руках всю полноту власти.
«Великое возрождение китайской нации» – основа формирования новой элиты
Си Цзиньпин начал своё правление с оглашения долгосрочного плана «Китайская мечта о великом возрождении китайской нации». Этот план, первая долгосрочная стратегия в истории Китая, был выдвинут спустя несколько дней после XVIII съезда партии. Срок реализации «китайской мечты» — 2049 год, столетие образования КНР. Первый этап — к 2021 году, столетию создания компартии Китая, успешно пройден. Задним числом он получил название «Новая эпоха». После ХХ съезда КПК в конце 2022 года начался следующий этап — «Новый поход». Он продлится до 2035 года и может пройти под руководством Си Цзиньпина.
Среди крупных экономических, внешнеполитических, социальных проблем Поднебесной видное место занимает реформирование элиты общества. Самый большой вызов — это необходимость теоретически обосновать и практически обеспечить соединение лучших традиций «красной элиты» 30–50-х годов — патриотизма и жертвенности — с базовыми особенностями нынешней элиты — прагматизмом и предпри-имчивостью. Вся нынешняя элита сформировалась в эпоху «реформ и открытости», вдохновлялась призывом Дэн Сяопина: «Обогащайтесь!» Даже проникшись призывом Си Цзиньпина «управлять государ- ством при помощи закона», трудно в одночасье оборвать все нити «блата» и коррупции, которыми опутали себя кадровые работники. Некоторые эксперты считают задачу перевоспитания элиты столь же трудной, как решение теории относительности Эйнштейна.
Немало натерпевшиеся от маоистских экспериментов Си Чжунсюнь и его сын Си Цзиньпин остались верны идее социализма и реализующей её в китайских общенациональных условиях компартии. Очевидно, они поняли, что единство и развитие Поднебесной возможно только при наличии мощной объединяющей структуры. Достоинства такой структуры перевешивают все возможные издержки. КПК стала гигантской сетевой структурой общенационального управления. Мало кто сомневается, что именно компартия будет в обозримом будущем оставаться механизмом рекрутирования в национальную элиту. При этом главное внимание будет уделяться результатам деятельности на том или ином посту, уровню образования. Идеологическая ориентация также будет оставаться крайне важной для правящей партии, хотя, наряду с идеями Маркса — Ленина — Мао Цзэдуна — Дэн Сяопина, будет увеличиваться роль учений Конфуция и других китайских мыслителей древности, а также таких революционеров-националистов недавнего прошлого, как Сунь Ятсен. На глазах происходит создание симбиоза этих великих учений в новую национальную идеологию, уже получившую название «идеи Си Цзиньпина».
高大伟 David Cowhig's Translation Blog 
Pingback: 2023: Party’s Roadmap for 2023-7 | 高大伟 David Cowhig's Translation Blog